Альтернатива

СВО началась два года назад. Но вопрос о партизанском движении на Украине ставился как минимум с 2014-го. Но ставился нежно. Как в советском патриотическом кино. Не более. Прогремело несколько взрывов на железных дорогах Харькова и Одессы. Кто это сделал? Партизаны или русские разведчики?

Но если и были какие-то рыхлые структуры, которые можно было бы назвать городской герильей / городскими партизанами, они давно уничтожены СБУ. Новых никто не создает. Нет людей, денег, связи, координации, оружия, взрывчатки и прочих материалов, которых нельзя достать в вольном доступе в режимной стране. Но самое главное нет ответа на вопрос — зачем?

Далее, возможно, приемлемый ответ. Но прежде несколько цифр статистики по партизанскому движению на Украине во время Великой Отечественной войны.

1. По численности и эффективности. В некоторых работах по этой теме указывается, что партизаны составляли около 95 проц. нашего вооруженного сопротивления в тылу врага. В то время как остальные 5 проц. были специально подготовленные отряды ГРУ и НКВД. А вот с эффективностью все было как раз наоборот. Чуть ли не 95 проц. всех зафиксированных акций в тылу врага совершались нашими профессиональными диверсантами из ГРУ, НКВД, фронтовых и армейских разведок, а на долю партизан выпало лишь 5 проц.

Из этого следует вывод, что партизаны — это не активный инструмент, а своеобразное убежище, пристанище для людей, для которых риск оставаться на территории городов и сел под немецко-фашистскими оккупантами был выше, чем уход в партизаны.

Уходили в партизаны те, кто не мог скрыть свои взгляды, убеждения, те, кто мог быть угнан в Германию, те, у кого вырисовывалась вилка: или служение Тысячелетнему рейху, или смерть, — те, у которых погибли родные и близкие от рук нацистов, полицаев, прихвостней и они не могли уже ходить с палачами по одним улицам.

Но уход в лес не означал, что человек умел в этом лесу выживать. Уход в лес не означал, что человек умел совершать дерзкие налеты на нацистские комендатуры и эшелоны, взрывать важные производства и мосты. Да даже просто убить человека, пусть и нациста, для многих было сложно.

Всему этому надо было учить. А если не учили, не было инструкторов, взрывчатки, рации, оружия и т. д., то основной задачей такого партизанского отряда становилось выживание. Вопросы логистики: как найти еду, посеять, вырастить, хранить урожай, спрятать от немцев и, главное, от односельчан, которые продались немцам. И лишь некоторые задумывались о том, как встретить и провести бой с полицайским взводом-ротой, если их вычислят, куда и как отходить, где загодя создавать запасы и резервные землянки, так чтоб инфу об этом свои иуды не продали за 30 сребреников.

Поэтому начало народного партизанского движения, так сказать, снизу. Его следует рассматривать с момента кристаллизации мотивации — избежать риска жить под немцами в городе или селе. Жизнь в лесу, в партизанском отряде, давала больший шанс на выживание.

Но требовать от таких отрядов, которые жили по первобытному принципу «найти пищу и избежать врага», боевой эффективности не имело смысла.

Осознание немцами проигрыша, пусть даже на уровне подсознания, подтолкнуло их сначала к постепенному, а потом к полному изъятию любых ресурсов, в том числе продуктов и людей с Украины (рейхскомиссариата). Ресурс должен либо работать на благо бесноватого фюрера, либо уничтожен. И именно такая постановка вопроса нацистами и отобразилась на росте численности партизанских отрядов.

Всякое действие вызывает противодействие.

2. Масштабное партизанское движение могло быть создано только снизу благодаря объективной мотивации. Если делать наоборот, то получаем: только четыре (!!!) из созданных в 1941 году партизанских отрядов пережили зиму 1941–1942-го. И то лишь потому, что они ушли на север, в леса России и Белоруссии. Потери наших партизан на Украине в ту зиму составили 95–98 проц. Особенностью всех отрядов 1941 года было то, что они создавались или по спускаемому сверху решению партхозактива, или из воинских подразделений, пробивающихся из того или иного окружения. Возможно, командиры и комиссары этих отрядов были хорошими партийными, советскими работниками, хорошими офицерами и сержантами, но вот партизанами они стали никакими и погибли в первую военную зиму.

Из сказанного можно сделать вывод, что гениальные победные решения сверху не всегда учитывали объективную действительность в одном отдельно взятом лесу. То ли задачи отрядам ставились самоубийственные, то ли командный состав был никакой, неподготовленный, и лозунгами пытался решить вопросы голода и холода, то ли контрразведывательной работы в отряде не велось и кузьминовых расплодилось немерено. Да любой косяк, что в миру заслуживал ай-яй-яй, на фронте — штрафбата, на оккупированной территории грозил гибелью.

Впоследствии, в 1942 году, изучив опыт выживания вышеупомянутых четырех отрядов, руководство Украинского партизанского движения начало экстраполировать полученные знания на новые отряды, которые стимулировались к созданию именно снизу, от народа, а наиболее эффективные отряды стали мотивировать к укрупнению.

И координация. В мае 1942 года были созданы органы управления партизанским движением: Центральный и Украинский штабы. Создание штабов можно рассматривать и как индикатор того, что партизанское движение выделили в отдельную составляющую борьбы. Произошло признание того, что это не партийная, не государственная и не военная структура, а и именно отдельный феномен, отдельная форма существования социума во враждебной среде.

Таким образом, получаем, что закладку в мозг идеи того, что партизанское движение — это выход из сложившихся смертельных напастей, делает пропаганда, зачатие и рождение партизанского отряда проходит на местности (иногда даже в очень уродливых формах), а вот обеспечение воспитания новорождённого отряда от «яслей» до боевой единицы — забота центральной власти.

Ведь даже научить отряд самообеспечению: привлекать новых людей, добывать еду, оружие, боеприпасы, материальные ценности, регулировать вопросы алкоголя, азартных игр и женщин — та еще головная боль. Путь естественного отбора, как упоминалось выше, когда в живых остаются два, три, пять процентов, не вариант. В таком случае люди могли бы просто пойти записываться в остарбайтеры, полицаи, вермахт, если там шансы выжить выше.

Поэтому задачей советской власти было и найти водопой, и подвести к нему коня, и проследить, чтоб вода была нехолодная, но захотеть пить конь должен сам!

3. Из общей численности в 27 200 партизан, сгруппированных в 705 отрядах на Украине на ноябрь 1942 года, Центр поддерживал связь лишь с 57 формированиями общей численностью 7 820 человек. То есть 92 проц. (если считать в отрядах), или 71 проц. (если считать в людях), партизан шарились в лесах сами по себе?

Были ли они советскими? Сложно ответить. Это в учёных кабинетах могут разложить, чем Х отличается от Y. А когда бегут в лес из обреченного фашистами на смерть села, то особо не задумываются, к какой группе пристать: к красным или не красным. Главное, чтоб не умереть от холода и голода. И если такие условия беглому селянину обеспечивает какой-то отряд бандеровской, мельниковской или бульбашевской ориентации и там уже половина его села, то почему бы и нет?

Тем более если учесть воспоминания ветеранов партизанского движения, что до подхода Красной армии наши партизанские отряды часто сотрудничали с бандеровцами: обменивались информацией, оружием, боеприпасами, едой, спиртом, табаком и даже проводили совместные акции. Ведь для многих участников этих отрядов, когда они были под немцами, советская власть была приемлема и до 1941-го, и после ее восстановления. И после изгнания фашистов они вернулись в свои города и села, а многие уже в составе РККА брали Берлин, Прагу и Вену.

Это потом бандеровцы стали лютыми врагами, когда линия фронта ушла на запад, немцы были изгнаны и в лес потянулась уже те, кто был против советской власти: вчерашние полицаи рейхскомиссариата, военнослужащие 14-й дивизии войск СС «Галиция», из генерал-губернаторства и прочие прислужники нацизма. То есть банда формально могла остаться та же, но вот кадровый состав полностью поменял её ориентацию.

Таким образом, получается, что при создании партизанского движения снизу, оно будет приобретать очень специфические формы. И какая-то часть, возможно очень большая, из этих образований будет полезна нам, пока мы не освободили Украину, но станет нашим врагом после освобождения украинских городов и сел и вхождения их в состав Российской Федерации.

4. Советские исследователи партизанского движения при Хрущеве утверждали, что наши партизаны уничтожили 500 000 врагов. Американские исследователи немецких архивов утверждали, что общие потери немцев (военные + гражданские) от различных акций в тыловой зоне оккупированной части СССР были в районе 10 000 человек.

Если допустить, что оба взгляда верны, а также предположить, что значительную часть немцев убивали спецназовцы ГРУ, НКВД и войсковых разведок, то напрашивается вывод, что основные действия партизан были направлены против вчерашних своих, которые пошли в услужение врагу. Зачастую без должного разбирательства.

И вот учитывая такой исторический опыт партизанского движения на Украине, мы можем пойти по самому простому пути, наложив его на современные условия.

По первому пункту. Россия на данном этапе СВО демонстрирует отсутствие заинтересованности в активных силовых действиях своего спецназа или каких-либо других сил в тылу врага. Почти все удары по тылу врага производятся ракетами, бомбами и дронами. Разведывательная информация о тыле врага добывается с помощью космической, кибернетической, воздушной и агентурной разведок. То есть русские разведчики на территории Украины есть, есть и спящий спецназ, но вот их активность не превышает довоенного уровня.

Россия демонстрирует отсутствие интереса в создании какого-либо партизанского движения на Украине сверху, что подтверждает полное отсутствие русской пропаганды, психологической работы на этом направлении. Тема не освещается в Сети. Она никому не интересна. Никто за это не платит.

По второму пункту. Россия не может стимулировать партизанское движение на Украине снизу, поскольку это движение может быть инициировано только от противного и, по сути, будет ответом на человеконенавистнические шаги украинского режима.

Таким образом, повышение на Украине цен на продукты в январе 2024 года в два раза, будущее драконовское повышение цен на коммунальные услуги, сокращение рабочих мест, сокращение медицинского обслуживания, ловля людей тэцэкашниками, перекрытие границы для мужчин и определенных категорий женщин — всё это рано или поздно создаст условия для того, чтобы украинский обыватель начал считать украинскую армию и украинскую полицию большим злом, абсолютным злом, а Русскую армию, её продвижение, Русский мир, Россию начал бы рассматривать как избавление от такого вышеупомянутого зла.

Но даже признание зла злом не будет побуждать обывателя уйти в партизаны, начать диверсии и саботаж. Люди по своей природе на 99,9 проц. послушны и идут за пастырем. А пастырей нет.

А нет людей — нет и денег, оружия, боеприпасов, прочих необходимых средств борьбы, связи, выживания.

Но мы можем предположить, что существующий клоунский режим на Украине, осознав свою абсолютную неприкасаемость как со стороны Запада, так и со стороны России, продолжит сползание в бездну кровавых шизофренических фантазий и начнет кушать граждан Украины в стиле Пол Пота. Тогда азиатского диктатора остановили вьетнамцы.

А сегодня кровушка уже сочится из пор Зеленского. То в Прибалтике он заявляет, что 11 миллионов украинских пенсионеров обречены на смерть, то в Давосе, что украинцы не будут дышать. Направление уже активно проговаривается. Дальше будет реализация.

Сегодня, если предположить, что период после начала откровенного зеленого людоедства на Украине и до освобождения Русской армией затянется на несколько месяцев или лет, то некоторые люди будут просто вынуждены перейти к вооруженному сопротивлению режиму. Даже на свой страх и риск. Даже без какой-либо помощи извне.

По третьему пункту — о как бы партизанах против клоуна, но не совсем наших. Учитывая то, что политическая борьба на погрязшей во вранье и беззаконии Украине невозможна, можно предположить, что какие-то политические силы страны могут перейти к силовым методам.

Эти политические силы могут заполнить пустоту борьбы против украинского государства. (Ведь надо признать, что СВО нами ведется исключительно против ВСУ, в то время как основной скелет украинского государства: его элиты, его органы управления, его жизненные функции — для русских почти неприкасаемые. Была, правда, определенная надежда на воздушное наступление Суровикина против энергетической инфраструктуры Украины в октябре — декабре 2022-го, но именно что была.)

Силовые действия против режима могут обеспечиваться людьми, деньгами и оружием как из своих ресурсов (украинские олигархи), так и из ресурсов Запада, когда там будет принято решение дистанцироваться от клоуна и начать раскладывать яйца по разным лукошкам.

И кстати, эта борьба не будет уж очень дорогой. Раньше нужны были киллеры, минеры, снайперы, подход, отход, фиксация. Сейчас же для начала кругооборота тэцэкашников, эсбэушников, полицаев, погранцов, налоговиков и прочей нечисти в природе достаточно десятка операторов и несколько сотен FPV-дронов. Остальное доделает страх.

Кроме того, влиятельный чел может организовать еще и покупку тяжелых дронов и начать запускать их с территории Молдовы (во время русских воздушных атак) по администрациям и силовым ведомствам Украины.

По четвертому пункту. Можно спрогнозировать, что на самом деле те люди, которые начнут вооруженную борьбу, т. е. партизанить, скорее всего, будут решать не глобальные русские интересы, а именно свои, местечковые. Убивать не ту ключевую фигуру, которая может повлиять на логистику участка фронта, резидента или влиятельного бизнесмена, через которого осуществляется связь, а того рядового тэцэкашника или полицая, живущего в соседнем доме на соседней улице, который его тягал. И ударит такой партизан по своему ТЦК, по своему полицейскому участку, по своему суду или налоговой. Причём, учитывая насыщенность городов камерами, агентурой и стандартную безалаберность новоиспечённых партизан, их легко вычислят и арестуют. Начавшиеся репрессии будут во сто крат жёстче, чем те, которые проходили в районах, которые Россия оставила в 2022 году. А России все же нужен русский, пророссийский людской ресурс на свободе и с минимальными повреждениями. И как для восстановления, так и для участия в третьей мировой в составе Русской армии.

Таким образом, можно констатировать, что на данном этапе СВО и глобального противостояния в преддверии третьей мировой войны России попросту невыгодно как любое партизанское движение на территории Украины, так и любая дестабилизация украинского государственного аппарата.

Следовательно, все умные наши ребята будут обходить этот участок борьбы, и, следовательно, ни мозгов, ни средств, ни оружия на такую борьбу выделяться не будет.

Мечты: а так хочется здесь попартизанить… Попускать эшелоны под откос, посносить мосты, порулить дронами в форточки украинских тэцэкашников, нациков и пропагандонов…

Сергей Климов,
специально для alternatio.org